Первого мая на Гавайях отмечают праздник гавайских танцев, в одной из провинций Канады — день 
суслика, а в Южной Корее — день рожденья Будды. Изображение: Copper Kettle, 1968 год
Первомай! Еще тридцать лет назад это короткое и звучное слово наполняло мое сердце самым настоящим восторгом и трепетом. Во-первых, целых пару дней можно было на законных основаниях не ходить в школу. Во-вторых — это был самый настоящий праздник, Международный День Солидарности Трудящихся, вот так вот пафосно, с заглавных букв.

Атмосфера праздника начинала ощущаться в воздухе очень сильно заранее — примерно за неделю на тротуарах возле столбов на Невском проспекте появлялись напоминающие гигантские бигуди длинные металлические решетчатые конструкции, которые работяги, задорно матерясь, выгружали с открытых автоплатформ. Спустя примерно день или два другая бригада устанавливала эти решетки вертикально на столбы, причем происходило это зачастую как-то незаметно: идешь в школу — конструкции еще лежат на земле, возвращаешься — уже красуются над тротуаром. Затем наступал черед автомашины, оборудованной манипулятором-люлькой: на железный каркас спиралью наматывалась сначала электрическая гирлянда, а потом — длинное алое полотнище. Сверху конструкция украшалась узкими, полоскавшимися на ветру прямоугольными флажками — красными и синими. К девятому мая синие флажки убирались и вместо них устанавливали недостающие красные. Затем прямо посередине Невского, над разделительной полосой, на натянутые между домами провода вешались квадратные транспаранты с надписью «Мир! Труд! Май!». Снизу к каждому полотнищу была пришита тяжелая деревянная палка, чтобы баннер не полоскался на ветру. Баннеры надувались, как паруса, однако периодически капризный ленинградский ветер все-таки закидывал их на провода и они бессильно обвисали, портя торжественный антураж. Последним этапом за день до праздника на фасады домов парами вывешивались флаги — государственный красный и красный с синей полосой — флаг РСФСР. С наступлением сумерек гирлянды внутри украшенных кумачом столбов зажигались, и Невский проспект озарялся тысячью ярких огней. Красотища была неимоверная.

Первого мая нужно было проснуться пораньше — около семи утра, до того, как милиционеры, обходя выходящие фасадами на Невский проспект дома, успеют заколотить досками подъезды. На фига это делалось, я не знаю до сих пор, бабушка утверждала, чтобы не ссали по парадным. Досками двери забивались всякий раз при прохождении демонстрации, однако большинство квартир имели «черный ход» во двор, поэтому жильцов это мероприятие не сильно напрягало. Мелкие прилегающие к Невскому улочки — Гончарная, Перекупной, Исполкомская перегораживались тяжелыми «ЗиЛами» и армейскими грузовиками. Наспех перекусив на кухне обязательной кашей, мы с друзьями мчались к площади Александра Невского: сюда прямо с утра подъезжали нарядные грузовые автомобили, украшенные по кругу красными лентами и флажками. В их кузовах громоздились немыслимые и совершенно фантастические конструкции из серпов-и-молотов, стилизованных факелов, стремящихся в космос ракет. На некоторых автомобилях декоративные элементы крутились и вращались, вызывая у нас неописуемый детский восторг.

Сначала эти праздничные, аппетитно пахнущие бензином автомобили выстаивались у тротуаров, а потом выезжали на самый центр Невского, и вокруг них начинали формироваться колонны демонстрантов. Колонны составляли сотрудники различных городских предприятий, организаторы раздавали вновь прибывшим флаги, транспаранты и портреты членов Политбюро, но можно было свободно примкнуть к любой группе — никто никогда не спрашивал, кто вы такие и чьих будете. Но самое интересное творилось возле метро: там в праздничные дни выстаивались в рядок цыганки в цветастых платках, которых милиционеры по случаю торжества не гоняли. У них можно было купить за пару копеек разноцветные раскидайчики на резинках, пронзительные глиняные свистульки, покрытые лаком, и очень вкусные леденцы на палочках, замотанные в хрустящий целлофан. Мне безумно нравилось разбирать цыганские раскидайчики на запчасти: цветная фольга, наполненная душистыми опилками, несколько кругляшков из разноцветной оберточной бумаги, резинка и нитки — вот и вся конструкция. Еще у метро можно было раздобыть маленькие красные флажки на круглой палке из жесткой, как наждак, красной ткани с желтым рисунком, изображавшим «голубя мира» — они вкусно, тяжело и густо пахли типографской краской наподобие гуаши. 

Ровно в девять утра колонна начинала движение. Всюду играла музыка, виднелись улыбающиеся лица, мужики украдкой прикладывались к извлекаемым из запазухи плоским фляжкам и предлагали глотнуть друг другу. Жены неодобрительно косились. Демонстрация проходила, толпа понемногу редела и оставляла за собой на асфальте кучу окурков и разноцветных пятен лопнувших воздушных шариков, которые потом с шуршанием собирали горбатые оранжевые дорожные машины с крутящимися щетками. Мы, мелкота, добирались вместе с колонной до площади Восстания и со всех ног мчались домой — тогда можно было успеть посмотреть прямую трансляцию демонстрации на Красной площади в Москве. На толпы людей, хором кричащих «Ура!» в ответ на патетичные лозунги, громогласно провозглашаемые диктором, вроде «Да здравствуют советские трудящиеся!», на украшенный огромным портретом Ленина фасад ГУМа, на престарелого Брежнева в каракулевой шапке пирожком, устало машущего с трибуны мавзолея плывущему внизу нескончаемому людскому потоку. 

Потом бабушка приносила специально заваренный по случаю праздника индийский чай из дефицитной желтой пачки со слонами и собственноручно испеченное в духовке, еще теплое обсыпное сахарное печенье. А вечером был салют. Мы забирались на клумбу посреди площади Восстания (там еще не было этой уродской стамески с народным названием «мечта импотента») и вглядывались в жидкие ленинградские сумерки, где в створе Невского, над Адмиралтейской иглой, вспухали в небе разноцветные огни, оставляя за собой букет темно-синих дымных росчерков. Вот это был, блин, праздник. А сейчас? Пробки, водка, шашлыки на даче. Скучно живем, товарищи. С первомаем?

http://hegler.livejournal.com/9218.html